Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупич - Страница 97

— Попали… — прошептал Олег, отводя глаза. У него начало саднить пальцы. С такими пальцами стрелять будет трудновато… Мальчишкой вдруг овладели неуверенность и тоска. Он остро ощутил своё одиночество в этим мире, понимание того, что самое трудное и страшное — впереди; впереди линия фронта, где каждый шаг может стать последним… Он не справится, не дойдёт, не сможет… Ну разве он мало сделал уже? Огромное большинство взрослых людей проживают жизнь, не совершив и сотой доли того, что смог он… И, если он не может идти дальше — ну просто не может, не знает, как быть! — то…

А собственно, что — «то»?, спросил он себя, машинально дуя на пальцы. Вариантов-то всё равно нет — один вариант остался: быть героем. Ухохотаться, но это так. Даже если наплевать и забыть тех, кто тут сейчас где-то мучается — даже в этом случае всё равно надо искать как минимум Марата. А он-то как раз там, где идут бои. Вот оно как подкашивает — отсутствие, так сказать, идейной платформы. Можно быть смелым, решительным, умелым — но, если у тебя нет веры во что-то большое, то, когда речь напрямую заходит о твоей жизни, появляется желание отступить, юркнуть в норку — лишь бы было куда… А у Марата есть такая вера. Он правда верит, что можно сделать мир (миры) лучше, уничтожая тех, кто несёт в них зло.

— Всрався? — тихо процедил Олег по-украински, обращаясь к самому себе. — А как вознёсся, какие думы о себе думал… Намочил подгузничек, малютка? Пойдёшь туда как миленький. Пойдё-о-ошь…

Придерживаясь рукой, которая меньше пострадала, за ветки кустов, тут и там торчавших из склона, Олег начал спускаться в соседнюю долину — к счастью, тут спуск был намного проще.

* * *

Человеческие голоса — неразборчивые, но отчетливые — Олег услышал около полудня, когда после довольно крутого подъёма вышел к котловинке. Котловинка была небольшой, поросшей по краю густющим и колючим диким тёрном. На первый взгляд пролезть сквозь него не представлялось возможным.

Но через любые колючие кусты можно пролезть понизу — это Олег знал давным-давно.

Присев на корточки, он внимательно всмотрелся в заросли. Проход обнаружился почти сразу. Правда, судя по размерам прохода, проложили его барсуки. Но, где пролез барсук, там пролезет и мальчишка.

Олег вздохнул.

Олег шёпотом сказал несколько слов.

Олег достал револьвер и полез по барсучьим следам…

...Посередине котловинки горел костёр. И было возле него довольно многолюдно. Человек тридцать, не меньше, сидели, стояли и ходили вокруг костра. Мало этого — кто-то ещё и горланил:

— Рада партизанка в бой уходила,
Рада партизанка в бой уходила…
Эй, друже, чуе, чуе?
В бой уходила…

— и ему подпевали несколько девичьих голосов. Хотя разобрать с первого взгляда, где там парни, где девчонки, было сложно: все одеты в короткие куртки и мешковатые штаны цвета хаки, лёгкие туфли (а выше до колена нога оплетена ремнём), на головах — круглые чёрные шапочки с золотистыми перьями. Все — очень молодые, Олег бы даже сказал, что не старше его самого. У всех — оружие (не понять издалека, какое, но видно пулемёты, у всех есть гранаты, длинные кинжалы…). Аккуратным рядком сложены похожие на сосиски сумки с ремнями. Над огнём жарился хрестоматийный олень и кто-то активно поливал его из пузатой тёмной бутылки.

— Рада партизанка до чета пришла,
Рада партизанка до чета пришла…
Эй, друже, чуе, чуе?
До чета пришла…

Ага, вон девчонки — сидят отдельной кучкой. Одна расчёсывает волосы, другая перетягивает ремни обуви, третья чистит винтовку и подпевает, четвёртая тоже подпевает, ловко пробивая ножом какие-то банки и расставляя их вокруг. Всё-таки девчонок ни в какой форме с парнями не спутаешь. И дело не в том, что волосы длинные… хм…

Кстати, волосы практически у всех чёрные. Только у одной девчонки — той, что переобувается — светло-русые, да среди парней парочка-тройка просто русых.

— Друже комитаче, узмито меня!
Друже комитаче, узмито меня…
Эй, друже, чуе, чуе?
Узмито меня…

Похоже на сербский язык. Олег слышал у одного мужика из Марфинки сербские песни (мужик воевал где-то на Балканах) — «Хвала ти, Оркане», «Живео, Сербья», «Равна Гора», «Калашников». Не сказать, что они понравились Олегу, но общий склад речи запомнился.

Да, очень похоже.

Баргайцы? Вообще-то Олег представлял их себе как-то не так. Конечно, никогда раньше никаких баргайцев мальчишка не видел, но вот поди ж ты — не вязалась эта компания с описанием людей, которые могут топить корабли с женщинами и детьми. Эти явно могут с ходу снять голову, но вряд ли способны на подлость. Но и не те люди-волки — физиономии явно человеческие. Кто-то ещё. Интересно только, на чьей они стороне — «хороших» или «плохих»?

— Пст, — услышал Олег. И увидел глаза, смотрящие на него из кустов.

Глаза были ярко-синие, откровенно насмешливые и очень внимательные.

* * *

Командира этого отряда звали Станац.

Когда Олег услышал это имя, то испытал сильнейшее облегчение — оно значилось на карте, Марат упоминал его, как имя своего союзника. Вообще-то он и сразу не очень волновался — хотя в котловине моментально затих всякий шум (его сменила при виде конвоируемого Олега удивлённая тишина), и множество глаз изумлённо уставились на мальчишку, но никто не стремился на него броситься и даже вещи не отобрали, только ремень с палашом и револьвером. Олега усадили на камень. И он стал ждать.