Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупич - Страница 93

Когда живёшь. И даже когда готовишься умереть.

— Я познакомился тут — ну, тут, на Дороге — с одним фрицем. С гитлерюгендом…

— С кем? — Олег осекся, потому что вспомнил. — А… а он-то что тут делает?!

— Что-что… — Марат грустно улыбнулся. — Погиб. Где-то на западе, не против нас… Оборонял какой-то город, а потом взял и… в общем, с гранатами — под «шерман». Это танк такой американский… Он хотел… — Марат поморщился. — Хотел раненых давить. Там они лежали, под стеной… Ну и этот Лотар… это его зовут так — прямо под гусеницы… Я, когда его первый раз встретил — давно уже — цоп за автомат! — Марат удивлённо засмеялся. — И он тоже… Стоим. Вечер. Ковыль. Пахнет… как на сеновале у нас. В животы друг другу целимся. Так привычно… А у него глаза — зелёные с карими крапинками. Я раньше никогда ни у кого из них глаз не видел. Даже когда они… — Марат с усилием продолжил: — Даже когда они подошли вплотную. Тогда. Чёрные дыры…

— И? — тихо спросил Олег. Он держал в руке недоеденный «бутерброд».

— И я не стал стрелять, — сказал Марат. — Опустил оружие. Думал — он полоснёт. А он заморгал так — хлоп-хлоп-хлоп, смешно — и тоже опустил… Ну и мы с тех пор вроде как подружились. Редко видимся, он по другим местам ходит. А тут, в прошлый раз, я как раз его ждал. Когда с тобой увиделся. Он принёс парабеллум и подарил. Вот… — Марат пожал плечами и тихо добавил: — Мою маму повесили фашисты. В сорок первом… Может быть, вешал его брат. Или его отец. Я понимаю это. Но… — и он покачал головой.

Олег положил руку ему на плечо:

— Знаешь, что я думаю? — спросил он. Марат поднял подбородок. — Что ты прав. Что ты всегда будешь прав. У тебя слишком большая правота, чтобы она оказалась чушью.

Марат не ответил.

А чубатый парнишка — кажется, Димка — запел возле огня, высоко и бесшабашно:

— Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене…

И стало совсем тихо. Даже ковыль умолк. Только рвался голос — всё отчаянней и отчаянней:

— И он, конечно, думать мог,
Да, он, конечно, думать мог,
Когда на трубочку глядел —
На голубой её дымок…

Как ты тогда ему лгала,
Как ты когда-то всё лгала,
А сердце девичье своё
Давно другому отдала…

И голос — взвился совсем высоко, непередаваемо:

— И он решил: «Я пули жду,
Я только меткой пули жду,
Чтоб утолить печаль мою
И чтоб пресечь нашу вражду!»…

Когда мы будем на войне,
Когда мы будем на войне —
Навстречу пулям полетим
На вороном своём коне…

Ожил костёр. Зашумел ковыль. Кто-то сказал:

— Да-а… — с выдохом.

— А ну-ка… — Марат вдруг подмигнул тому мальчишке, который нарезал мясо: — Что-то мы загрустили… Давай, братишка!

— Даю! — охотно откликнулся он, вскакивая. Тряхнул головой. Упёр руки в бока…

— Между нами,
дикарями,
говоря —
Спать в кровати —
Значит, тратить время зря!
Нам под крышей
Плохо спится, душно нам!
Надо, братцы, разбегаться по лесам!
И у края пропасти,
И у тигра в пасти,
Не теряйте бодрости
И верьте в счастье!

Олег ощутил, что песня будит в нём что-то такое… что-то, чем он не мог подобрать название. А ребята и не подбирали. Раз — и около костра уже выплясывали какой-то первобытный танец — прыжок-наклон-удар ногой-взмах головой-рывок руками и всем туловищем — и снова то же самое — человек шесть. Два — и мальчишка взлетел на плечи двух других ребят, встал на ноги, не держась руками и не переставая распевать:

— Между нами,
дикарями,
говоря —
Захотелось
Антрекотов в сухарях!
Жизнь лесная
Возбуждает аппетит,
Хоть черникой и брусникой рот набит!
— И у края пропасти,
И у тигра в пасти,
Не теряйте бодрости

И верьте в счастье! — грянул уже целый дурашливый хор. И следующий куплет орала тоже дюжина мальчишеских глоток, а вокруг огня мчался круг хоровода, и земля гулко отвечала ногам, а галстуки казались пляшущими вместе с ребятами языками огня:

— Не пугают
Нас ни стужа и ни зной!
Только летом
Всё же лучше, чем зимой!
И в июле
Нет ни тени декабря,
Между нами, дикарями, говоря!

Коло, вспомнил Олег. Это называется не хоровод — хоровод у девушек, а это коло. Мужской танец. Перед битвой. Руки на плечи — и вместе вокруг огня… Интересно, они-то знают об этом? Наверное — нет, наверное, им просто весело этой ночью у огня…

— И у края пропасти,
И у тигра в пасти,
Не теряйте бодрости
И верьте в счастье!..

... — Скоро рассветёт, — Марат сорвал былинку ковыля, закусил. — Тебе пора…

— Ещё встретимся? — полувопросительно сказал Олег. Марат пожал плечами:

— Наверное. Почему нет?

— Погоди, я послушаю… — Олег повернулся в сторону полупогасшего костра, возле которого почти все уже спали, только Димка напевал негромко, а человека два-три слушали:

— Я по совести указу
Записался в камикадзе.
С полной бомбовой загрузкой лечу.
В баках топлива — до цели,
Ну, а цель, она в прицеле,
И я взять ее сегодня хочу.

Рвутся нервы на пределе —
Погибать — так за идею.
И вхожу я в свой последний вираж.
А те, которые на цели,
Глядя ввысь, оцепенели:
Знают, чем грозит им мой пилотаж!